Орда Зла. Глава I

Пока его друзья с гиканьем снимали кассу, он стоял в отдалении в полуобдолбанном состоянии. Увидел полицейского – выстрелил. Целил в рот, но не попал. На дворе стоял 1985-й год и его посадили на 11 лет по совокупности преступлений. Думал, что на самый большой срок потянет неудачный выстрел в полицейского, но по факту больше всего дали за изнасилование. Жертву он так и не вспомнил: после Олимпийских Игр-1984 в Сараево творилась форменная вакханалия, а город делили уличные банды. Работы, в общем, было невпроворот, шла дележка асфальта, и некогда было обращать внимание на такие мелочи, как формы согласия при сексуальных контактах.
Отправили в тюрьму Зеницы, что в 70 км от Сараево.
Заехал на кичман, зашел на хату, спросили, как погремуха.
— Чело, — ответил он, внимательно осматривая сокамерников.

Те уважительно закивали: в свои 19 Чело был широко известен в криминальных кругах Сараево, в первую очередь благодаря своей выдающейся физической силе.

Охрана делилась на сербскую и боснийскую (раньше в Югославии вообще практически все силовики являлись сербами – в качестве титульной нации), при этом сербы лояльнее относились к сербским заключенным, а бошняки – к своим. Сербы постоянно издевались над каким-то политическим, и Чело решил защитить старика, которого он вроде смутно где-то видел. Того звали Алия Изетбегович, в тюрьму он загремел на 14 лет за публикацию «Исламской декларации», в коей поддерживал идею религиозной революции – понятно, что с явно превалирующим исламским акцентом. Они делились куревом и болели за один футбольный клуб – конечно, за Сараево.

Через 5 лет Алия Изетбегович станет президентом Боснии и Герцеговины, и его уважительно начнут называть главным идеологом балканского исламизма.

Любовь к футбольному клубу Сараево Алия Изетбегович передаст по наследству – его сын, Бакир Изетбегович, являлся членом правления ФК Сараево и БК Босна: позже мы увидим, что объединяет эти две команды из разных видов спорта.

Чело откинулся в 1991, и его отвезли в Сараево. Турки построили этот населенный пункт в XV веке под названием Босна-Сарай, «Боснийский дворец», но дворцом теперь здесь и не пахло, а вот сараем – очень даже. Сараево в спешном порядке покидали хорваты, и особенно сербы. Зажиточные боснийцы тоже старались уехать, но фишак в том, что денег у большинства населения оказывалось катастрофически мало. Если раньше уличные банды делили город на части, то теперь они попросту царили в Сараево.

Чело понял – пришло время больших дел.

5 апреля 1992 года сербские части Югославской народной армии взяли Сараево в кольцо – так начиналась осада, продолжавшаяся почти 4 года. Чело быстро сколотил свою банду, оплот которой составлял маргинальный актив Кошевского брдо, района, в котором дислоцировался Олимпийский стадион, локация, известная каждому болельщику футбольного клуба Сараево.

Как сколотить бабло в осажденном городе? Конечно, поставлять товар, которого нет у населения. Сараевские банды воевали с сербами днем, а ночью две противоборствующие силы встречались на мосту Врбаня через реку Миляцку, дабы делать дела – война, в конце концов, это бизнес. Однажды Чело лицом к лицу столкнулся с Джевадом Бегичем, — лидером фанатов Железничара, главного врага ФК Сараево.

Раньше они друг друга ненавидели, но теперь находились на одной стороне баррикад.

К 1993 году Чело, с поэтической подачи The New York Times, стали называть «Крестным отцом Сараево», а сам он стал главным фигурантом целой серии статей – как в The New York Times, так и в Vanity Fair. «Он открывает ночные клубы в городе, где невозможно купить бутерброд и чашку кофе!» — неистовствовала американская пресса, так до конца и не определившаяся, как относиться к Чело.

Одним из самых прибыльных дел в осадном Сараево являлась т.н. «переправка» — это когда вы платите энную сумму лидеру одной из уличных банд, а он договаривается со снайперами о двухминутном режиме молчания: таким образом можно было перебраться из мусульманской в сербскую часть города, или наоборот – правда, о случаях относительно наоборот нам ничего не известно. За переправку Чело брал по 10.000 марок с человека, то есть, примерно $620 по тогдашнему курсу. В мае 1993 года к Чело обратилась пара, состоящая из боснийского серба Бошко Бркича и бошнячки Адмиры Исмич: они хотели бежать из Сараево, и им нужно было перейти через Миляцку на сербскую сторону. Сербский писатель Момо Капор, родившийся в Сараево и умерший в Белграде, утверждал, что Бошко и Адмира заплатили Чело 18.000 марок.

Бошко Бркич и Адмира Исмич несмело двинулись по Аллее снайперов (центральная улица Сараево, она же улица Змея из Боснии, она же улица Хусейна Градашчевича) и к заявленному времени снайперского молчания – 17:00 19 мая 1993 года, подошли к мосту Врбаня. Бошко вступил на мост первым, и тут же раздался выстрел, отбросивший его тело в сторону и оказавшийся для него смертельным. Раненая Адмира проползла несколько метров и умирая, заключила его в объятия. Тела пролежали на мосту несколько дней – стороны уже не торговали друг с другом, а попасть под перекрестный огонь не хотелось никому. Наконец, сербская сторона вытащила убитых, сделав это силами пленных боснийцев. До сих пор неизвестно, кто стрелял – конспирологические тории, конечно, никуда не делись, но официального заключения никто не делал.

Смерть Бошко и Адмиры вошла в историографию Боснийской войны под названием «Ромео и Джульетта из Сараево», став символом скорби и страданий осажденного города.

Чело часто рассматривают как уголовника, делавшего деньги на войне, но с другой стороны, он храбро участвовал в сражениях, возводил баррикады, и, в конечном итоге, сочетая в себе признаки военного преступника, спекулянта и Робин Гуда одновременно, занял пост главы военной полиции Сараево. В самом городе к нему относились крайне неоднозначно, но это как раз тот случай, когда рот любого критика мог быть заткнут одним выстрелом – следовательно, критиканов не обнаруживалось. На его жизнь несколько раз покушались, и в том же 1993 году Чело почти отправился на берег вечного невозвращения: пуля снайпера застигла его в кафе, пронзив область близ сердца. «Крестного отца Сараево» спасла только моментальная эвакуация и четкая работа врачей – правда, здоровье оказалось подорвано уже навсегда.

К общественной жизни он вернулся только через 4 года лечения. Сараево к тому времени освободился от блокады, а в стране уже проводился Чемпионат Боснии и Герцеговины, именуемый сначала «Мусульманской лигой», а затем «Мусульманской и Хорватской лигой». Глядя, как Чело пафосно въезжает на стадион Асим Ферхатович (тот самый бывший Олимпийский) на двойке, запряженной белыми лошадьми, и как его приветствует Horde Zla, — как героя, — может сложиться неправильное впечатление, что в его жизни все наладилось. Это было не так. Чело неоднократно арестовывался по различным мотивам, а в 2000 году его обвинили в убийстве певца Рахмана Хайдарпашича. Судья дал 20 лет, затем срок сократили до 14, отсидел в итоге 5. Отмотав срок, уже редко появлялся на секторе Horde Zla – единственном месте в стране, где его по-настоящему любили. Сердце работало с убийственными перебоями, и 17 декабря 2008 года Чело решил, что хватит.

Встав перед зеркалом, он выстрелил себе в глаз.

Чело въезжает на эстадио.

Так оборвалась жизнь Исмета Байрамовича, которого в детстве называли Иско, а потом – Чело, одного из самых известных болельщиков футбольного клуба Сараево, и человека, стоявшего у истоков сараевской фирмы Horde Zla.

Это еще не история бригады, а лишь ее кусочек, наглядно демонстрирующий, как везет тем, кому приходится выбирать между добром и злом.

Ведь это легкий выбор.